«Я больше не патриот»: мобилизованный рассказал об ужасах в Костроме

Вадим Турков — 59-летний мобилизованный житель Нижегородской области, который пошел добровольцем.  Во время разговора постоянно говорит: «Мне стыдно. Я мужчина, а как будто бы жалуюсь».  Спустя месяц боевой подготовки в Костроме  решил, что такая армия не для него. А всё из-за «скотского» отношения к мобилизованным и бардака.

«Я больше не патриот», — говорит Вадим Анатольевич. Почему отношение к армии изменилось в корне, он рассказал журналисту интернет-портала KOSTROMA.TODAY Марии Рогановой. 

«Контузию попросил не указывать в документах»

Вадим Турков вызвался служить добровольцем, как только узнал о начале «спецоперации» в Украине. Причем в первый раз военкомат его развернул из-за возраста. Во второй раз Вадим Анатольевич долго уговаривал призвать его в ряды добровольцев. И уговорил.

«Я с 6 лет занимаюсь силовым спортом, владею приемами рукопашного боя. Думал, что мой опыт пригодится нашей армии — хотел там быть инструктором по самозащите, обучать ребят», — говорит Вадим Турков.

После окончания танкового училища в Благовещенске (Амурская область) он с 1980 по 1991 год служил в армии. Затем — работа в разных сферах, в том числе, и  в милиции, в 2000 году — командировка в Чечню.

«Там я получил контузию, но попросил не указывать мне ее в документах, иначе могли бы возникнуть сложности с поиском работы. Отлежался тогда три дня, и дальше в строй», — рассказывает  мужчина.

«Боевая подготовка всех  расхолаживает»

В Нижегородской области 10 октября мужчина написал рапорт о зачислении в ряды добровольцев, взамен ему выдали повестку под роспись, а 11 октября уже доставили в Кострому. Здесь он узнал, что является мобилизованным — так, по его словам, написано в документах.

«В первый день была комплектация. Причем, очень хаотичная. Например, химиков записывали в минометчики, артиллеристов в ПВО. Мне сказали, что для танкиста я старый, поэтому записали в пехоту», — рассказывает Вадим Анатольевич.

Рассказал он и про подготовку.

«Подготавливают нас по каким-то советским инструкциям, которые не имеют никакого отношения к современной действительности. Например, ребята-ремонтники закапывают  в песок «Урал» вместо того, чтобы на практике учиться его ремонтировать. Постреляли мы за неделю  всего два раза, хотя офицеры, а я старший лейтенант, должны проходить  все виды вооружения. С боевым опытом, мне кажется, у нас вообще нет никого. Некоторые офицеры даже не знают, как собрать-разобрать автомат».

По словам Вадима Туркова,  «по телевизору и в отчетах чиновников — одна картинка, а на деле совсем другая».

Говорят, что боевая подготовка нужна для того, чтобы сплотить коллектив, а на деле она, наоборот, только злит и расхолаживает. Происходит непонимание, озлобленность. Я раньше читал про то, что сейчас творится в армии, и в интернете ролики смотрел — что, дескать, бардак. И смеялся над людьми, которые это выкладывают. А теперь я сам все вижу своими глазами и с каждым днем убеждаюсь, что те люди правы. Сутки нахождения здесь, и человек поймет, что сюда лучше не попадать. А как командиры относятся к мобилизованным, как они разговаривают… В мое время офицеры считались элитой, на них все равнялись, брали пример. А сейчас, такое ощущение, что находишься не в армии, а в кабаке с сапожниками».

«Положим в госпиталь только с инсультом или с инфарктом»

Условия, в которых вынуждены находиться мобилизованные в Костроме, тоже привели в ужас.

«Мы в «Песочном» спали в палатках, пошел дождь, поэтому мы проснулись в лужах — палатки протекают. После чего мы мокрые отправились на подготовку, не дали даже просушиться. Людей даже с воспалением легких не пускали к врачам. В казармах мы не высыпаемся: спим по 4-5 часов, хотя офицеру положено минимум 8. И вот 16 октября я сижу над документами, и понимаю, что со мной что-то не так: кружится голова, плохо соображаю. Я никогда не лежал в больницах, думал, что здоров, как орел. А тут, видимо, усталость, возраст, недосып. На следующий день, 17 октября, стало еще хуже, и я все-таки уговорил комбата отпустить меня в поликлинику, но без бумаги — просто на словах. У меня скопилась целая папка рапортов, которые я писал, но ни один из них не приняли — все они у меня на руках.

В поликлинике мужчине дали направление к неврологу и терапевту.  Позже его из РХБЗ увезли на «скорой» в больницу.

«Врач сказал: «Тебе там (в Украине — прим. ред.) делать нечего, можешь не доехать». Поставили гипертонию второй степени. Потом увезли на «скорой» второй раз. Давление было 200/100. В больнице лежал 10 дней. Причем, в гражданской. Кстати, именно там мне впервые в жизни сделали полное обследование. Выяснилось, что у меня атеросклероз сонных артерий, атеросклероз аорты, сколиоз грудного отдела позвоночника, остеохондроз грудного, пояснично-крестцового отдела позвоночника с умеренным болевым синдромом и другие проблемы. В военном госпитале мне в госпитализации отказали, сказали: «Положим только с инсультом или с инфарктом. Как заработаете, так и приходите». Это у местных медиков любимая фраза».

Тем не менее, военно-врачебную комиссию Вадим Анатольевич прошел.

«Чтобы вы понимали, военно-врачебная комиссия — это один человек, терапевт. Он сказал, что всё понимает, но написал мне «Признаков категории Д не выявлено (категория Д — не годен — прим. ред.)«.

Вадим Анатольевич обращался в военную прокуратуру.

«Там мне сказали, что ничем помочь не могут. Обратился к вашему депутату, но с ним общение возможно по электронной почте, а у меня такой возможности нет, потому что я с кнопочным телефоном. Мне все говорят: «Ты попал в капкан». И на самом деле получился юридический казус: сначала призвать было нельзя, а теперь нельзя уволить. Я, конечно, очень жалею о своем решении. Зря я вообще с этим всем связался. Но кто знал, что здесь такой бардак. Я привык к другой армии, другому отношению. А сейчас я уже сам себя боюсь, потому что иногда не могу контролировать голову: может резко подняться давление, могу упасть. Мне врачи все в один голос говорят, что мне нужно лечение под наблюдением, но ничего сделать не могут. Дошло до того, что как только я захожу на территорию части, начинаю очень плохо себя чувствовать. Я и сейчас пойду».

Сейчас Вадим Анатольевич находится в казарме на территории части на улице Никитской, ходит по врачам и пишет иск в суд, чтобы разрешили повторно пройти медицинское обследование.

• Историю мобилизованного Федора Золотова с опухолью можно прочитать здесь.