«В строй!»: 53-летнего костромича с опухолью мобилизовали

У 53-летнего костромича Федора Золотова на декабрь была назначена сложная операция в Москве на глазах – у него диагноз «отслоение сетчатки с новообразованием». Есть и проблемы с ногами. Однако это не помешало костромскому военкомату мобилизовать мужчину и отправить тренироваться в Песочное. Уже несколько недель у Федора Владимировича – настоящее хождение по мукам с пачкой медицинских документов.

Свою историю, которая кажется примером фантастического бардака и всеобщей безответственности, он рассказал журналисту KT.  

«Я не мог даже спать – было страшно закрывать глаза»

Федору Владимировичу 53 года.  Он слесарь механосборочных работ шерстопрядильной фабрики. В 1990 году он закончил костромскую военную академию, после чего до 1992 года служил командиром взвода войск РХБЗ в Самаре.

Потом он вернулся в Кострому, хотел восстановиться на службе, его не взяли под надуманным предлогом. С тех пор – он гражданский.

Жизнь Федора Владимировича перевернулась в один день – 24 сентября 2021 года. Он встал утром и понял, что у него почти не видит левый глаз, хотя до этого со здоровьем проблем не было, точнее, одна была – в 2019 году удалили тромбы в ноге. Теперь раз в год надо проверяться у сосудистого хирурга.

«На первичном приеме мне сказали, что это отслоение сетчатки и что это лечится. После чего я радостный пошел к дежурному врачу областной больницы. И хорошо, что попал к хирургу. Он мне сказал: «Идите в поликлинику и берите направление в «Национальный медицинский исследовательский центр глазных болезней имени Гельмгольца», потому что предположил, что это «отслоение сетчатки с новообразованием».

24 октября Федор Владимирович приехал в Москву на первичный прием к доктору Ростовцевой в исследовательский центр. Там подтвердили диагноз и сказали, что на этот год квот нет, а без квоты операция стоит 120 тысяч рублей.

За 30 тысяч рублей удалось сделать операцию, чтобы болезнь не распространялась. Это была вынужденная мера, потому что поймали уже на критическом моменте. А основное вмешательство по квоте назначено на декабрь. Речь шла, сохранится глаз или его ампутируют. В подготовку, в том числе, входит множество ограничений: не поднимать грузы больше 10 кг, не находиться на солнце без очков, нельзя наклоняться и т.д.

Но, судя по всему, сейчас квота сгорела, потому что операцию перенесли на январь из-за того, что Федора Владимировича… мобилизовали. Но он до сих пор находится на контроле у исследовательского центра.

«Начальник штаба сказал, что я мобилизованный»

12 октября 76-летней маме Федора Владимировича выдали повестку, пока сам он был на работе.

«Парень, который вручил маме повестку, сказал, что меня вызывают исключительно для сверки данных и проведения переподготовки. Я отпросился с работы и поехал в военкомат на Рабочем проспекте. Там женщина в четвертом окне сказала тоже самое – что меня призвали для сверки данных и переподготовки. Поэтому я нисколько не волновался, спросил, какие вещи нужно взять. Мне сказали, что умывальные принадлежности и еду на один день. Я всё взял, и 13 октября пришел в военкомат, где я спросил у женщины в окне №4, кому мне показать документы о перенесенных операциях. Мне сказали, что покажете в академии РХБЗ. Я товарищ добросовестный и делаю так, как мне говорят. Из военкомата нас на автобусах повезли в академию РХБЗ, на базе которой мы и должны были проходить переподготовку. Нас переодели в форму, мы подписали бумагу о неразглашении секретной информации. Это абсолютно нормальные процедуры для сборов. А потом я почувствовал что-то неладное. Подхожу к командиру полка, который мне сказал, что я мобилизованный».

«Что вы мне здесь суете?»

«Я объяснил ему ситуацию, что у меня справки об операциях. Он сказал: «Идите к начальнику медицинской службы. Я подхожу туда. Не буду дословно пересказывать, какая там была беседа со стороны руководства этой службы. Мне отказали.

Я опять объясняю ситуацию командиру полка. Он говорит: «Это ваши проблемы». Мне дали телефон народного фронта. Я позвонил туда, и мне посоветовали написать рапорт на имя руководителя штаба батальона, к которому я прикомандирован, чтобы меня отправили на врачебную комиссию».

С этого дня Федор Владимирович оказался в каком-то кошмаре, который не прекращается до сих пор.

«Я рапорт написал, приложил все справки и ограничения, что мне противопоказаны любые физические нагрузки. Начальник штаба батальона, к которому я приписан, его принимает. Это было 13 октября. 14 октября нас посылают на учения в «Песочное». Я подошел к подполковнику и объясняю, что мне запрещены физические нагрузки. Он сказал: «Это твои проблемы, встань в строй».

С 14 по 16 октября включительно Федор Владимирович проходил подготовку в «Песочном», вечером возвращался в академию. Таблеток у него с собой не было, поэтому сильно болели голова и нога. Кроме того, во время нагрузок он иногда падал – подводило колено.

«16 октября утром мне дали увольнительную записку, чтобы я смог съездить за таблетками. Но мы уехали на полигон. Я подхожу вечером — мне сказали, что увольнительных не будет. В этот день в академии вообще запретили все увольнительные, хотя ко многим приехали родственники издалека. Сказали, что пьяные караваевские мобилизованные якобы что-то там натворили в городе, поэтому остальным свидания с родственниками запретили. В этот же день мы искали мой рапорт (к нему я приложил все справки и ограничения, что мне противопоказаны любые физические нагрузки), который я писал на имя начальника штаба – начальник, его помощник и я искали его в канцелярии. Он просто испарился. 17 октября меня все-таки отпустили в увольнение».

В этот день Федор Владимирович пошел в военкомат.

Еще и коронавирус

 «Сказали, что никто меня не будет мобилизовать, а форму можно сдать. Я так и сделал, потому что она казенная. Но перед этим спросил: «Точно всё правильно? Ничего мне за это не будет?» Мне ответили, что не будет».

19 октября в военкомате пообещали отозвать повестку до обследования и операции.

А 20 октября Федор Владимирович проснулся с температурой. На следующий день вызвал врачей, взяли мазок – подтвердился коронавирус.

«В РХБЗ болеют все. Казарма 150 человек – каждый чихает, кашляет. Не удивительно, что я подхватил коронавирус»

21 октября мама Федора Владимировича позвонила в военкомат, потому что он сам лечился, и сказала про болезнь.

«Она спросила: «Всё ли нормально?» Ей ответили, что да. Они все решат. Я поверил, потому что с 17 октября мне так ни разу и не позвонили из РХБЗ. Я подумал, что на самом деле всё решили.

31 октября прихожу в военкомат со всеми документами. Меня снова отправили к врачу – сказали, что нужно принести в областную больницу документ о вашей проверке»

В итоге после многочисленных хождений из кабинета в кабинет, всеобщих отказов брать на себя ответственность, хирург-офтальмолог дал костромичу бумагу, которую тот отнес в военкомат.

1 ноября я собирался ехать в военкомат, как мне звонят из академии и говорят: «А почему вы находитесь не в расположении части? Вы где?» Я сказал, что собираюсь в военкомат. Они сказали, что я мобилизованный и должен быть в части. Я говорю: «Получается, я дезертир?» Мне ответили: «Получается, да».

В военкомате меня опять отправили в РХБЗ, сказали, что все мои медицинские документы там. Ждал майора больше 5 часов. Он сказал, что надо явиться в расположение части. Я сказал, что не поеду. Мне должны были дать выписку на военно-врачебную комиссию 2 ноября. Я опять пришел в медчасть. Но мне опять ничего не дали – отправили в военкомат получать выписку, что мою повестку отзывают. Я опять пошел в военкомат. Военком мне сказал, что я нахожусь на балансе Министерства обороны, поэтому они и должны направлять на военно-врачебную комиссию. Я сказал, что мне все это надоело, позвонил в РХБЗ и дал трубку военкому, но они так не до чего и не договорились.  На следующий день опять звонят из военкомата, и меня опять послали в РХБЗ.

В итоге не помогло вообще ничего. Сейчас Федор Владимирович находится в части на улице Никитской с другими мобилизованными, которые болеют. Он написал заявления в военную прокуратуру и суд. Он общался и с представителями администрации, которые отвечают за мобилизованных и новобранцев, в том числе, с Коляскиным Сергеем Александровичем, тот тоже пообещал разобраться в ситуации.

«Я не сдамся. Я пойду до конца. Ладно я – костромич. Но вместе со мной в казарме находятся ребята из других регионов, которые считают, что их тоже мобилизовали незаконно. Они вообще не знают, куда обращаться. Что будет с ними?»